Вергилий так определяет саму любовь: "Старинная и глубокая рана, что жжет слепым или скрытым огнем" (gravi jamdudum i сurа volnus caeco igni). Катулл считает ее смертельной болезнью (76-е стихотворение): "О Боги, если вам ведома жалость, если вы даруете людям в их смертный час что-либо, кроме страха, обратите свой взор на меня, на мое несчастье (me miserum adspicite). Моя жизнь была чистой. Так избавьте же меня от этой чумы (pestem) — и от этого яда (torpor), оледенившего мои кости, проникшего в кровь, отравившего мою сердечную радость (laetitia)!" .
|
